Что делает «The Cavern» таким особенным?
Это место никак не назовешь гламурным. Расположенное в паре душных сводчатых погребов под складом для фруктов и овощей, на восемнадцать ступеней вниз от мощеного переулка всего в четырех кварталах от реки Мерси, оно и не претендовало на изысканность. Но для юной Силлы Блэк, которая днем работала машинисткой на кабельном заводе BICC, «Пещера» на Мэтью-стрит, 10, должно быть, это было самое захватывающее место для начала певческой карьеры, какое она могла себе представить. Потому что за короткий промежуток времени в пару лет в начале 60-х, прежде чем кто-либо понял, что новое десятилетие будет не похоже ни на одну из предыдущих эпох, «Пещера» - никто в Ливерпуле никогда не называл это место полным названием «Каверн-клуб» - как нигде в стране уловила меняющийся дух времени.
Несмотря на аромат гниющих фруктов с этажей выше и просачивающуюся влагу, когда конденсат стекает по окрашенным в черный цвет стенам катакомб, смешиваясь с по́том 250-ти подростков, «Пещера» была магнитом. Не только из-за таланта «Битлз», которые играли там двести девяносто один раз в период с 1961 по 1963 год, не из-за Силлы, которую они рекомендовали своему менеджеру Брайану Эпштейну, и не из-за других артистов «Cavern», таких как Searchers и Gerry And The Pacemakers. Магнитом - для юных зрителей, которые из уст в уста рассказывали о чем-то необыкновенном, происходящем в их городе, и сделали клуб временем своей молодости.
Цена вопроса - один шиллинг и шесть пенсов (около 7,5 пенсов), и даже меньше, если вы были участником клуба, плюс низкая сцена «Каверн», расположенная настолько близко, что вы могли передать запрос своей любимой группе, притягивали ливерпульских подростков всех прослоек. Пещера, казалось, демократизировала молодость всех тех счастливчиков, которые туда ходили.
Там были изящно одетые машинистки с французскими складочками из секретарских колледжей и офисов. Они приходили на двухчасовые дневные сессии, отдавая ваучеры, которые прилагались к их заработной плате, чтобы купить «ветчину» или тарелку томатного супа в маленьком кафе в задней части клуба. Были и фабричные девушки, некоторые из которых носили бигуди под шарфом, которые потом вынимали в крошечных дамских комнатах перед выходом их любимой группы.
Потом там были мальчики, ученики из фирм, прикрепленных к докам и паромам, и молодые клерки из страховых компаний в костюмах от «Бартонс», покупавшие себе пакетики чипсов, а затем подходившие поближе к сцене, чтобы видеть пальцы музыкантов и какие гитарные аккорды они брали.
Спеша из университета, приходили студенты в полосатых шарфах, чтобы пообщаться с более экзотическими существами из Ливерпульского колледжа искусств и не по годам развитыми пятнадцатилетними школьниками из центральной части города.
Обеденные сессии были самыми дружескими, группы обменивались шуточками с публикой, а вот вечерние, особенно по пятницам и субботам, когда шестиклассники выбирались в город из своих пригородов Кросби или Хесуолла (их ждали последний автобус или паром до дома), были более «профессиональными».
На каждом концерте появлялись представители поколения на пороге взрослой жизни, молодые люди с самыми разными амбициями и из всех слоев общества. Мой друг, Кэмерон Браун, который раньше посещал их, стал банкиром, затем издателем, а сейчас на пенсии и руководит собственной рок-н-ролльной группой. Вилли Рассел стал блестящим драматургом. Эдвина Карри тоже была там. Она стала депутатом парламента. Еще одним был Джон Берт, ныне лорд Берт, который занимал пост генерального директора BBC. Затем были молодой актер по имени Билл Кенрайт, позже ставший театральным антерпренером и председателем футбольного клуба «Эвертон», и поэт Роджер МакГоф.
И прямо из этой толпы молодых людей, стремящихся вырасти и стать частью чего-то нового, появлялись местные претенденты. Гардеробщица Присцилла Уайт обладала природным даром интуиции. Дочь докера и владелицы рыночной лавки, выросшая в суровом районе Скотленд-Роуд, она проверяла билеты и вешала куртки, и иногда ей разрешали спеть бесплатно. Потом она сменит имя на Силлу Блэк.
«Покажи им свои трусики, Сирил», - крикнул ей Джон Леннон перед тем, как она вышла на сцену однажды вечером, когда ей наконец-то нашлось место. Она только хихикнула. Она вообще много хихикала.
Это была чистая, юная, бесхитростная энергия «Пещеры». «Битлз», Силла и другие группы, которые там играли, быстро стали местными звездами, но никогда не отделялись от своих поклонников. Они и Силла ходили в одни и те же кафе, где были музыкальные автоматы, и так же, как фанаты, часами слушали пластинки, покупая их в местном музыкальном магазине «NEMS», расположенном за углом в Уайтчепеле. С того времени сын его владельца, Брайан Эпштейн, будет управлять большинством из них, создавая условия для большего успеха.
Те, кто регулярно ходил в «Cavern» в те годы, отмечают, что между исполнителями и публикой было что-то особенное. Это был взгляд в будущее - более молодое, более жизненное, более бесклассовое, более оптимистичное, и, возможно, более достойное.
Старшее поколение тогда не было в этом так уверено. Джим Маккартни, отец Пола, вдовец, которому пришлось воспитывать двух мальчиков-подростков, с бараньими отбивными на обед и сосисками на ужин, волновался. «С таким количеством пота, энергии и электричества вокруг это было фактически смертельной ловушкой. Они должны были платить деньги за опасность, когда вы туда спускались. Пахло по́том. Когда Пол приходил домой, я выжимал ему рубашку в раковине, и с нее тек пот».
«Детишки тоже были бы в ужасном состоянии, толкая друг друга, чтобы приблизиться к сцене, или падая в обморок от волнения. Я видел Пола и остальных на сцене, выглядящих так, будто кошка принесла их с улицы домой. Я пытался пробиться к ним, но у меня ничего не получалось».
И хотя мать Джорджа Харрисона никогда не переставала подбадривать сына, часто тусуясь с фанатами, опекун Джона Леннона, самоуверенная тетя Мими из среднего класса, была потрясена. «Это мило, Джон! - саркастически отругала его она, увидев на сцене. – Очень мило!»
Отец Силлы, вероятно, тоже был не слишком захвачен. Для докера такое место, как «Пещера», потенциально могло быть логовом беззакония. Но это было не так! Там даже не было лицензии на продажу алкоголя, и одно из первых правил заключалось в том, что мальчиков не пускали, если на них джинсы. Считалось, что только тедди-бойз и обычные типы носят джинсы.
На самом деле «Пещера» вряд ли могла быть менее опасной. А ведь начиналась она не как бит-клуб! Когда бухгалтер по имени Рэй Макфолл купил это помещение в 1959 году за 2750 фунтов, он хотел использовать его под джаз-клуб. Он любил джаз и ненавидел рок-н-ролл.
Однако интерес к джазу с его интеллектуальными претензиями угасал, и лишь когда - год спустя - Макфолл неохотно пригласил первую группу Ринго Старра, «Rory Storm, and the Hurricanes», его судьба и положение «Каверн» улучшились. Затем, в 1961 году, прибыли «Битлз», поделив между собой 5 фунтов за концерт, свежие и шумные после долгого ученичества в клубах Гамбурга.
С тех пор «Пещера» навсегда ассоциируется с шестидесятыми и всем захватывающим и молодым, что подразумевала та эпоха. Но во многих отношениях его славные дни были еще до шестидесятых, определенно до «толерантного общества 60-х».
Тогда не было никаких таблеток, и в стране, где все еще применялась смертная казнь, где аборты и гомосексуализм считались преступлениями, преобладал мачизм. И хотя поблизости могли быть некие амфетамины, известные тогда как «пурпурные сердца», проблемы с наркотиками не возникало. Не было и марихуаны, и тем паче более тяжелых наркотиков.
Все было, как настаивает Фрида Келли, которая станет секретарем фан-клуба Beatles и хорошо знала Силлу Блэк, когда та работала гардеробщицей, «невероятно невинно». И, кроме халатов, сшитых девушками из арт-колледжа, не было ничего особого в новой моде. В то время в Ливерпуле было мало свободных денег на одежду. Все это пришло позже, начиная с середины 60-х.
Современный молодой человек, выросший на бесконечном саундтреке поп-музыки, плохо представляет себе, какой серой была Британия в первые пару лет шестидесятых. Только «Радио Люксембург» с неустойчивым приемом, обычная поп-музыка (BBC все еще полагает, что хорошего помаленьку), когда на сингл за шесть шиллингов (около 30 пенсов) нужно было копить, а лонгплей был главным рождественским подарком, который надо было заиграть, пока канавки не зашипят, как наждачная бумага. Это был, с точки зрения развлечения, 40-ваттный мир.
И Ливерпуль - остроумный, непочтительный и яркий, родина комиков - мог быть, но определенно не был центром этого мира. Фактически, когда в начале десятилетия «Ливерпуль» все еще выступал во Втором дивизионе, он даже не был столицей футбольного мира, как впоследствии.
Но, возможно, «Cavern» поспособствовал этому, когда другой фаворит «кавернитов», Джерри Марсден, которым также руководил Брайан Эпштейн, решил записать песню, что была у его кузена на старой пластиночке и пользовалась успехом в клубе. Она называлась «You’ll Never Walk Alone» (из мюзикла «Карусель»). После выхода в 1963 году он стал хитом № 1 и, по неизвестным никому причинам, стал футбольным гимном у болельщиков «Ливерпуля», который только начинал свой период футбольного господства.
Если бы «Cavern» не существовал и Beatles не превратились в локомотив, тянущий за собой коллег-исполнителей, была бы у Джерри когда-нибудь возможность записать эту песню и превратить ее в футбольный гимн? Возможно, нет. В то время звукозаписывающие компании не искали новых талантов в немодном Ливерпуле.
И все же это было там - в задымленном, ветреном, рабочем, большом и гордом Ливерпуле, с его забавным акцентом - во времена, когда провинциальные города казались далекими друг от друга, а поездка на поезде в Лондон за 190 миль была приключением, - основная часть той революции 60-х началась там, в «Пещере».
Момент продлился недолго. Когда «Битлз» перебрались в Лондон и мир, а Силла стала девушкой по соседству в наших телевизорах, все вокруг изменилось, и шестидесятые стали живыми и яркими.
«Пещера» неизбежно осталась позади. Посещаемость упала, поскольку звезды, которых он помог создать, отправились в туры по миру, и когда в 1966 году его владельцу был предъявлен счет за ремонт, чтобы обновить водостоки, Рэй Макфолл был вынужден объявить о банкротстве и продать клуб.
Последнее кощунство свершилось в 1973 году, когда в результате культурного вандализма и недомыслия фруктовый склад, частью которого клуб являлся, был снесен, чтобы освободить место для вентиляционной шахты новой петли метро. Шахту в итоге так и не построили. На месте «Пещеры» возникла автостоянка.
Оглядываясь назад, трудно понять, как город мог допустить снос такой потенциально ценной достопримечательности. Но это было сделано. В конце концов, вандализм был исправлен, и новый «Cavern» отстроен на первоначальном месте для привлечения туристов в причудливом районе-паноптикуме, который теперь называется «Cavern Walks» - с неизбежными сувенирными магазинами, бутиками и базарчиками с меморабилией.
Это не то же самое. Когда что-то перестраивают, никогда не получается то же самое. Теперь все слишком чисто и аккуратно. Но, по крайней мере, это то место, где произошло нечто экстраординарное для целого поколения звезд и молодых людей, жизнь которых оно обогатило.
Рэй Коннолли, «Daily Mail», 7 августа 2015 г.
(Рэй Коннолли - автор романа «Извините, мальчики, вы провалили прослушивание» и одноименного радио-спектакля, действие которых происходит в «Пещере» и вокруг нее)
